«Мы надеялись, что дополнительной записи симфонии не будет. Планировали поехать в Хохловку. Заказали экскурсию и купили три баллончика от клещей. На всякий случай. Но планы изменились. С 13:00 до 16:00 нас попросили вновь быть в театре в концертных костюмах.
Курентзис планировал переписать последние три части. Так как записывали не только звук, но и картинку, все участники проекта должны были выглядеть так же, как на концерте.
Запись началась с четвёртой части симфонии. Хоровых номеров в этой части нет, но на концерте она исполнялась на фоне хора. Поэтому хор должен был стоять на сцене в том же расположении, что и вчера.
Я с удовольствием наблюдал из зала за работой Курентзиса. Четвёртая часть („Что рассказывает мне ночь“) — самая медленная и таинственная... Здесь впервые звучит человеческий голос (контральто).
Оркестр играл божественно, однако Курентзису этого было недостаточно. Требования следовали одно за другим. Таким образом, на запись четвёртой части ушло больше часа. Мне казалось, что хоры (и женский, и хор мальчиков) уже ничего не смогут спеть после столь долгого и томительного ожидания. Однако как только зазвучали колокола в оркестре, все встрепенулись и с огромным воодушевлением всё спели».
Виталик Никитин«Началась репетиция с Курентзисом. Вымучивая каждый такт, дирижёр делал из каждого звука золото. На съёмочную группу, снимавшую репетицию, плавно надвигалась армия звуков, вооружённая Малером. Конечно, то, что Курентзис долго шлифовал каждый такт, мало кому нравилось.
Ужин для меня (несмотря на то, что в столовой царила радость) был печальным. Даже прощальный шашлык не смог поднять мне настроение.
Мы прошли ужасы осмотров в аэропорту и сели в самолёт. Я разглядывал облака и думал: „Прощайте вторые дисканты! Вряд ли в сентябре я смогу помочь ребятам...“. И мне стало печально, потому что я про себя попрощался с хором мальчиков».
Егор Щербаков«Ровно в полдень мы отправились в театр, на перезапись.
Снова зазвучали ноты скучной четвёртой части. Наконец, она полностью прошла. Курентзис посмотрел в нашу строну, улыбнулся. Мы начали. И сразу же остановились. И он заново начал работать над четвёртой частью. Так было в течение часа. Оркестр репетировал, перезаписывал. И мы увидели настоящую работу. Многократное повторение, недовольство музыкантов... Зато нашу пятую часть мы записали с первого раза.
А потом у нас был обед, перерыв. Когда мы пришли на ужин, то увидели, что оркестр всё ещё репетирует...
Прощание с Пермью. За эти три дня я смог вжиться в образ обычного пермяка. И будет нелегко расстаться с этим тихим и уютным городом...
В девять вечера мы уже садились в самолёт. А потом — возвращение домой. Очень нелегко, но мне хочется подвести итоги пения в мальчиках... Я сумел пробить себе дорогу в солисты, я смог победить на двух олимпиадах по сольфеджио, я смог добиться, наверное, всего, что мне было необходимо. Правда, единственное, что мне не далось — это вокализ Рахманинова.
Я хочу сказать огромное спасибо Галине Васильевне, Татьяне Александровне Смекаленковой, Татьяне Александровне Садовниковой, Юлии Владимировне, Татьяне Станиславовне, Ирине Алексеевне, и конечно, Вадиму Александровичу за то, что почти десять лет направляли меня на правильный музыкальный путь. И на этом я завершаю мыслить с точки зрения мальчика, и начинаю быть юношей».
