В одиннадцать часов утра подъехали автобусы, чтобы отвезти нас на телевидение. Запись телевизионной передачи была запланирована на двенадцать часов дня, а в семнадцать часов её уже должны были увидеть жители Голландии.
Из дневника Вадима Александровича:
«Нет таких слов в богатом русском языке, чтобы можно было описать масштабы и техническое оборудование студии № 2. Всё здесь было продумано до мелочей.
Перед съёмкой мальчиков накормили. Потом пришла женщина-гримёр, причесала детей и от души напудрила им носы, чтобы они не блестели с экранов телевизоров. После этого мы отправились в съёмочный павильон.
По пути перед нами распахивались бесшумные, работающие на фотодиодах двери. Они были прозрачными и автоматически раскрывались где-то за полтора метра до нас, а затем также бесшумно возвращались в исходное положение.
Павильон был полностью готов к записи передачи. Оборудование настроено, свет выставлен, провода на полу проклеены специальным скотчем, чтобы никто случайно о них не споткнулся. Операторы, декораторы, звукорежиссёры находились на своих рабочих местах и были готовы в любой момент начать съёмку. Однако больше всего поразило нас то, что все улыбались. И вообще в студии царила такая атмосфера доброжелательности, как будто все мы были знакомы уже не один десяток лет.
Для того, чтобы уместиться в предоставленные нам четыре минуты эфирного времени, пришлось на один куплет сократить „Дороженьку“. Акустика павильона была сухая, поэтому пелось трудно. Дима Бойченко был не распет, и ему на помощь пришлось поставить Митю Далина и Диму Качесова.
Режиссёр объяснила мне задачу и дала команду на запись. Помощница режиссёра отсчитала десять секунд и началась съёмка.
Я предполагал спеть несколько дублей, чтобы отобрать лучший, но меня успокоили, убедив, что всё уже с первого раза записалось хорошо и в этом нет никакой необходимости. И вновь все нам улыбались».
Этот четырёхминутный видеосюжет даёт полное представление о том, как звучал наш хор двадцать лет назад. Остаётся лишь добавить, что зрители, которые нам аплодируют, были записаны отдельно и уже потом добавлены в телепередачу. И ещё: в передаче нас почему-то назвали Санкт-Петербургский хор мальчиков с Украины. Впрочем, тогда для нас это не было важно.
Вторая половина дня была сложной. Пообедав и немного отдохнув, мы отправились в город N (название города уточняется), где состоялся необычный концерт. Он проходил в городской больнице и был организован обществом Катарины. Слушателями стали врачи и пациенты. Вместе с тем, в концертном зале присутствовали и представители музыкальной прессы. Впоследствии нам прислали рецензию, которую мы свято бережём все эти двадцать лет и выдержки из которой мы также представим сегодня вашему вниманию.
Из Дневника Вадим Александровича:
«Переезд был долгим и утомительным. Сразу вспомнилась поездка в Дельфт. Мальчики очень устали. Мы — тоже. Одна только мысль о предстоящей такой же долгой обратной дороге портила настроение. Но — мы артисты.
Больница, в которой состоялся концерт, меньше всего напоминала нам больницу. Во всяком случае здесь не было ни белого кафеля, ни людей в белых халатах. Если бы мы не знали, что это больница, то подумали бы, что это современный конференц-центр или концертный зал.
Аудитория, предназначенная для концерта, была огромна. Здесь свободно разместились сцена, рояль, огромное количество аудио- и видеоаппаратуры. Рядом находился просторный холл, пройдя который, мы очутились в ослепительно ярком ресторане. Ужин в этот раз нам организовали до концерта. В ассортименте были различные супы, жаркое, фрукты и холодные напитки.
Репетиция подтвердила мои опасения относительно плохой акустики. Но что я мог изменить?
Познакомились с замечательной переводчицей — Ириной. Она приехала с Украины, из города Гомель, и в совершенстве владела английским языком. Ирина излучала только положительные эмоции, и на их фоне все проблемы переезда, акустики, сразу же померкли и стали казаться нам не такими важными. Наконец-то у меня появилась возможность в полном объёме выразить Нанке де Ланге свою благодарность за организацию этих замечательных гастролей.
К сожалению, Ирина смогла услышать только второе отделение нашего концерта. Во время первого отделения ей пришлось отправиться вместе с Кириллом Чечинсом к врачу, так как у Кирилла заболело ухо.»
Аудио и видеоаппаратура находились в зале не случайно. Весь концерт транслировался в палаты, где лежали пациенты. Зал также был полностью заполнен слушателями. Когда концерт завершился, Ирина вышла на сцену и перевела для мальчиков добрые и трогательные слова, произнесённые организаторами концерта. Эти слова шли от самого сердца и дети слушали их, затаив дыхание.
Из газетной рецензии от 22.12.1993 (название газеты не сохранилось).
Общество больницы Катарины уже довольно давно и успешно несет культуру в массы. В среду вечером, ровно в восемь часов, состоялось выступление Санкт-Петербургского хора мальчиков. Тридцать русских мальчиков стояли трогательные, как на картинке: одетые в аккуратные костюмчики, но неподвижные и несгибаемые. Единственным видимым признаком жизни были их ротики: когда нужно — широко раскрываемые в соответствии с указаниями дирижера, для воспроизведения громоподобного звучания. Больше всего это относится к первой части концерта.
Такие имена, как (...), Бортнянский, Чесноков и Кастальский, звучали как предвещание чего-то искрометного, однако их авторский репертуар оставил сильное впечатление однообразности и стереотипности. Очевидным было и то, что мальчиков обучали пению в строгой дисциплине. Об улыбке или каком-либо ином приеме внешней эмоциональной выразительности не могло быть и речи.
В то же время неоднократно воспроизводились изумительно высокие пассажи, спетые, однако, нечетко и нечисто. Похоже, что педагогический подход, прежде всего, был направлен на результат, оставляя немало недостатков в области чистоты и однородности звучания. В общем-то, применительно к этой части хотелось бы посоветовать дирижеру уделять больше внимания внешней эмоциональной окраске и более лёгкому репертуару. Предстоит еще много работы.
По истечении слишком уж взрослой и перенасыщенной для мальчиков «вступительной программы» коллектив явно распелся. Даже сухая для пения акустика и шум кондиционера переносились ими с легкостью. После перерыва забавные русские народные песни и украинские рождественские стали причиной важной перемены. Быстрые, иногда воздушно-лёгкие аранжировки гораздо больше соответствовали характерной специфике, которую, по крайней мере, можно было бы ожидать от такого искусного хора.
В конечном итоге оказалось, что на самом деле мальчики могли — хоть и слишком поздно — быть раскованными и неожиданно легкими. Вследствие чего вздох облегчения пришелся очень кстати. Легкости добавили также три очень занимательные рождественские истории, рассказанные пастором Ханратом. В исключительно духовном смысле истории эти ненавязчиво послужили пищей к размышлению».
По возвращении в отель нам передали весточку из Санкт-Петербурга. Несмотря на то, что стрелки часов перевалили уже далеко за полночь, все собрались в одной из комнат на маленькое собрание, и Вадим Александрович зачитал собравшимся присланный документ.
