«День в Германии начинается с хорошей кружки кофе... А у нас в комнате — с битвы на швабрах. Каждый участник битвы должен иметь оружие — швабру. Щит — крышка от мусорного ведра. И, конечно же, надо иметь коня — табуретку на колёсиках, либо танк — два скреплённых стула, а посередине швабра. (Обычно это сооружение используют для тарана крепости. Выигрывает тот, кто заблокирует противника, либо повалит его на землю...)
Потом, по традиции нашей комнаты, идёт „великое умывание“. Каждый, кто живёт в комнате, должен каждое утро принимать душ и умываться. Дальше идёт „великая уборка“. Каждый, кто живёт в нашей комнате, должен прибирать комнату каждый день».
Фёдор Журин (12 лет)«Вернувшись в комнату, я увидел картину маслом: Александр и Гришин Антон дрались швабрами, а Арсяша скакал на стуле по всей комнате».
Павел Потапов (13 лет)«Сразу же после завтрака мы поехал в Хардхайм, на службу. Здесь мы выступаем каждый год. И всегда это служба для военных. Но в этом году военных я насчитал восемь человек. Остальные — гражданские. „Наверное, бывшие военные“, — мелькнуло у меня в голове. Пели мы немного. В основном, духовную музыку. Но спели очень хорошо. Это мы ещё были не распеты, а если мы будем распеты?
После службы, как это обычно бывает, мы пили пунш с бутербродами и кренделями. Я хотел попробовать немного глювайна, но пришло время идти в автобус. После обеда, так как, по славам Вадима Александровича, мы очень устали от ночного переезда и вчерашнего концерта, нам сделали тихий час».
Арсений Царёв (09 лет)«Нет. Нет. Нет. Я не хочу вставать. Именно с этих фраз в моей голове начался этот день. Вадим Александрович нам говорил, что подъём будет в семь утра, но с учётом вчерашней ночи вставать было очень трудно.
Очень лёгкий концерт в красивой церкви в городе Хардхайм. И опять идёт диалог между мной и моим мозгом: «Хочу ли я стоять в этой холодной очереди, чтобы взять какой-то там глинтвейн или всё же сидеть в тёплом автобусе? Так всё же сидеть или ждать? Греться или морозиться? В конце концов я хочу быть в автобусе, а не стоять в этой очереди».
Саша Соколинский (10 лет)«После службы нас угостили кренделями с маслом и пуншем. Поясняю: пунш — это безалкогольный напиток со вкусом лесных ягод. А ещё его подают обычно горячим».
Тимур Сосновец (13 лет)«После службы началось долгожданное: пунш!!! Так вкусно! Обожаю его. Весело на самом деле на гастролях. Обед был наивкуснейший. Ну уж очень вкусный! Мы поели и случилось ужасное — тихий час. Но вообще-то два часа».
Егор Щербаков (13 лет)«Итак, сегодня двенадцатый день нашего турне. Подъём ранний — в семь утра. На девять уже запланирована служба в церкви. После плотного завтрака мы сели в автобус и поехали на службу в церковь. Сама церковь представляла величественное, пышное, богато обставленное, но довольно холодное строение.
После обеда В.А. очень удивил нас своим объявлением. Ссылаясь на ранний подъём, он объявил „тихий час“. Пока шёл тихий час, мне разрешили позаниматься физикой.
После тихого часа мы отправились на концерт. Концерт проходил в новой церкви, рассчитанной на полторы тысячи человек. Несмотря на репетицию, концерт мы спели, на мой взгляд, не очень хорошо. Где-то разошлись, где-то не попали. Но публике всё равно понравилось».
Виталик Никитин (11 лет)«После завтрака мы отправились в церковь на службу. Церковь была очень красивая — с мозаикой на стекле и фреской на стене. Интерьер церкви заставляет задуматься о сложнейших вопросах религии: нужна ли религия? В чём смысл религии? Ответить я могу только на один из этих вопросов — нужна ли религия. Я считаю, что это, как костыли для безногого, то есть очень нужна. А здоровому человеку не нужна.
Вот мы едем на концерт. Красота! На лугах спят бараны, а в городе красиво стоят дома. Вот мы приехали в город Остербуркен. Остербуркен — это историко-архитектурный город. В нём сохранились постройки и вещи Древних Римлян».
Алексей Каликсон (13 лет)«Ах, как я не люблю службы, особенно утром. Петь тяжело, голоса нет. Выше ноты „ми“ второй октавы мой голос утром петь вообще отказывается. Но, в утренней службе в Хардхайме есть один плюс, точнее даже два: во-первых, мы поём всего пять произведений, а во-вторых, всем детям подают безалкогольный пунш. Ах! Как хорошо после изнурительного концерта погреться горячим пуншем. Мне даже досталось два стакана этого удивительного напитка. „Нет, — подумал я, — мне всё-таки нравятся утренние службы в Хардхайме“.
После этого небольшого концерта у нас было немножко свободного времени. Я решил провести его с пользой и обойти все комнаты, чтобы посмотреть, кто там живёт. Конечно, я знаю, что это неприлично, но любопытство взяло вверх. Я всё-таки пошёл. Я решил начать свой осмотр с самой последней комнаты — 228. Там живут Ваня Стрельников и Миша Коськов. Я зашёл в их комнату... и больше никуда не пошёл. Там сидели и собирали кубик Рубика. Я понял, что попал именно туда, куда хотел.
По-приезду на концерт нас сразу же повели пить чай. Чай оказался самым простым — чёрным. Ах, как я соскучился по простому, вкусному, домашнему чаю без сахара. И вот сегодня нам дали именно тот чай, который я люблю. Я даже на радостях выпил две чашки чая.
Церковь, в которой у нас был концерт, оказалась новой и очень большой. Её вместимость до тысячи человек. Нам сказали, что скорее всего в этой церкви будет петь очень сложно. Но мне почему-то показалось совершенно по-другому. Как мне показалось, наш хор пел очень уверенно и легко. Мне понравилось звучание хора в этой церкви. Концерт прошёл очень хорошо. Не отлично, но вполне хорошо».
Нам остаётся лишь добавить, что после вечернего концерта мы неожиданно встретились с дирижёром мужского хора из Бальсбаха — господином Манфредом Шае. И хотя мы не виделись с ним двенадцать лет, узнали бы его из тысячи знакомых и друзей.
Наше сотрудничество стало незабываемым. Тогда, двенадцать лет назад, наши хоры исполняли совместно два произведения: «Ich bete an die Macht der Liebe» Бортнянского и Русскую народную песню «Баюшки-баю». Концерт близился к завершению. Публика уже была разогрета, певцы находились в предвкушении сытного ужина, настроение у всех было приподнятое. И вот на этой высокой творческой волне Манфред вышел дирижировать сводным хором.
Всё, что происходило потом, каждый участник хора запомнит на всю жизнь. Когда Манфред сделал первый ауфтакт, весь хор мальчиков рухнул от смеха. Великие комики Луи де Фюнес и Чарли Чаплин могли бы позавидовать такой пластике! Манфред почувствовал, что немного переборщил с эмоцией и попытался уменьшить мимику и дирижёрский жест, но это оказалось ещё смешнее. Публика, а зал был наполнен до отказа, не могла понять в чём дело, но стала смеяться вместе с детьми, чем вызвала очередную волну смеха. Эта волна рассмешила уже самого Манфреда, что, в свою очередь, уже не могло сдерживать хор. Дети захлёбывались от смеха и были не в состоянии ни петь, ни стоять на сцене. Это был всеобщий смеховой экстаз, выйти из которого было практически невозможно.
Много лет мы вспоминали этот эпизод. За эти годы сменилось уже не одно поколение детей, но в этой поездке в числе нашей группы всё-таки оказался один свидетель тех событий — Михаил Коськов. Увидев Манфреда, он начал так же неудержимо смеяться, как и двенадцать лет назад. Манфред ответил тем же. Мы поняли, что концерт продолжается.
