Воодушевлённый нашими последними концертами и своими грандиозными замыслами, Удо Хайдт семимильными шагами продолжал идти дальше, не желая останавливаться на достигнутом. Идея со свечами уже казалась ему неактуальной, и господин Хайдт стал грезить о шествии с факелами. Единственное, что вызывало у него тревогу — небольшая пожароопасность мероприятия. «Впрочем, — как прокомментировал Дима Бойченко, — если надо, то мы выйдем и с канистрами бензина.»
Однако, всё получилось гораздо скромнее: не было ни факелов, ни свечей, ни бензина. В церкви не было даже органа. Но самое главное — не было аплодисментов. Была только гробовая тишина. Церковная община, воспитанная пастором в самых строгих авторитарных религиозных традициях, боялась не только поднять руки и хлопнуть в ладоши, но и даже лишний раз вздохнуть. Всё это могло бы быть не так страшно, если б не катастрофическая акустика. Петь было невозможно. Звук не имел продолжения, не летел, обогащённый обертонами. Вообще, всё в этот вечер не складывалось. Пастор, обещавший выступать не более трёх минут, не мог остановиться и вещал около часа. За это время хор увял окончательно. Все попытки Удо оживить зал были обречены. Переполненная церковь была мертва и напоминала собой музей восковых фигур.
Этот ужас продолжался до тех пор, пока Вадим Александрович не сел за электронное фортепиано. На этих гастролях он уже получил богатый опыт игры на расстроенных роялях, синтезаторах с отваливающимися прямо во время исполнения педалями, инструментах, настроенных не по камертону. Поэтому когда после первых взятых им аккордов из Верди, зал, оглушённый мощным звуком неотрегулированных динамиков, вдруг подал признаки жизни, словно вдохнув нашатыря, Вадим Александрович не повёл и бровью, и вдохновенно, периодически ещё больше прибавляя громкости, всё же заставил слушателей аплодисментами обозначить своё присутствие.
Если бы это произошло в начале гастролей, то непременно расстроило бы нас, но сегодня всё выглядело довольно мило и забавно, ведь у нас был последний концерт! И уже ничто не могло омрачить наше прекрасное настроение.
На вечернем ужине мальчиков одаривали подарками: шоколадом, магнитными собачками с шариковыми ручками в зубах, наборами фломастеров и чистой нотной бумагой. Но было не до этого. Предстоящее подведение итогов поездки вынуждало их в срочном порядке дописывать свои дневники, ведь каждый написанный том гарантировал прибавку к гонорару. Поскольку во многих дневниках летопись остановилась на фразе: «Вот мы сели в автобус и выехали в Германию...», работа предстояла огромная. К вечеру у некоторых затекали и болели руки. Самым популярным вопросом дня был вопрос: «А в каком городе мы были первого декабря?».
Построив хор в доме общины, Вадим Александрович торжественно объявил об окончании гастрольных концертов. Мальчики выслушали его с подозрительным интересом.
